Карета неслась по дурновымощенной дороге Иларии с такой скоростью, что прохожим, наверно, казалось, что она летела. Леони тоже хотелось бы, чтобы та летела, но вместо этого чувствовала каждый криво лежащий камушек. Вцепившись ногтями в обивку, девушка пыталась хоть как-то уменьшить последствия  от каждого толчка, чувствуя себя лягушонком в коробке, который то и дело веселясь немилостиво трясёт в кулаке жестокий великан.
Все, о чем Леони могла думать, так это молитвах ни во что не врезаться. Полутёмный смазанный вид из окна наталкивал на неутешительные опасения, что в таком Ираке возничий, должно быть, вообще ничего толком не видел. Девушка хотела выглянуть, чтобы убедиться в том, что фонарь над головой кучера все ещё ярко горит, но резкое торможение, заставшее ее упасть вперёд, испуганные вскрики и беспокойное ржание взбрыкнувшей лошади намекнули, что в этом уже нет никакой необходимости.
Леони потёрла ушибленное колено, благодаря мягкое сидение напротив за то, что завтра на ее лбу не будет красоваться глупая шишка. Впереди не стихал человеческий гомон , девушка слышала, как сыпя проклятиями кучер спрыгнул со своего места и карета опасно качнулась. Леони на секунду замерла в темноте, чтобы тут же вскочив распахнуть дверь и вылезти наружу. Как же приятно было ощущать твёрдую неподвижную землю под ногами!
Столпившаяся впереди кучка людей, уставившись на неё,  на мгновение прекратила своё возмущенное жужжания. Леони отчего-то почувствовала себя неловко под из взглядами, будто на лбу у неё было написано что-то крайней неприличное. Неужели все-таки шишка? Девушка только дернула вверх подбородок, уверенно обходя карету, чтобы взглянуть на то, что привлекло столько внимания.
Кучер, кажется, его звали Жак, только глупо разводил руками, смешно открывая и закрывая рот, пока наконец не выдал:
— Она сама, вашмилость, клянусь, сама!
На желавшую свести счёты с жизнью, лежавшая на земле девушка не походила. Гораздо больше она походила... на неё вообще-то. Не близнец, конечно, но легко бы могла сойти за сестру. Монфор  передернуло. Склонившейся над девицей мужчина пробасил «дышит», и Леони сама будто не дышав, шумно выдохнула. Оставлять незнакомку так, разумеется было нельзя.

— Кто-нибудь ее знает?  - она почему-то всегда была уверена, что мещане и крестьянине все друг друга знают, но собравшиеся молчали, то ли не желая отвечать на ее вопрос, то от в самом деле не зная, — Отнеси ее в карету, лекаря пригласим в замок. - будто отчитываясь, хотя и совершенна не обязана, громко заключила девушка, наблюдая, как Жак аккуратно поднимает жертву.
Никаких серьёзных ран на первый взгляд, Леони не заметила. Рассеченная бровь, никаких следов крови на платье.   Может и лекаря не нужно? Это, конечно, были глупости, вот матушка звала лекаря по поводу и без поводу, мудро замечая, что это никогда не бывает лишним. Правда, по иронии, это никогда не относилось к ней самой.

Мэтр Прудон долго не возился, и вообще услышав, ради чего того вызвали,  кажется, вздохнул с облегчением. Неужели боялся, что с новым проконсулом вслед за старым что-то стряслось? Удивило бы это его? Не то, чтобы Леони это было интересно, но с тех пор, как они приехали, ей всюду мерещился подтекст, которого порой не было и в помине. Прудон деловито осмотрев пострадавшую, поочередно поприоткрыв веки, заключил, что с девушкой все нормально, и единственное, что с ней может быть не так - это сотрясение. Оставив мазь для обработанных ран, наказал, послать за ним, когда та придёт в себя и был таков. Леони могла его понять, ночи куда приятнее проводить в собственной кровати. Тому, бесспорно повезло, девушка не потревожила никого за  всю ночь, и даже, когда наутро юная графиня заявилась, чтобы навестить ее, та вполне мирно спала. В комнате «гостьи», как они ее называли, горьковато пахло мазью. Сама не зная зачем, не иначе чувствуя вину, Леони скромно присела в мягкое кресло и раскрыла книжку, почему-то желая быть первой, кого встретит незнакомка в чужом доме, если вдруг придёт в себя.

Отредактировано Леони Монфор (2019-09-19 22:17:51)