Более двух недель минуло с пропажи дочери проконсула Мессиании, Леони Монфор. По словам очевидцев, в последний раз девушку видели в сибридском поселении Ивовый двор, чего аборигены и не отрицают, однако после этого след так и не найденной юной Монфор теряется.
Леди-инспектор Изабель Дюпре, которой среди прочих поручили расследование пропажи девушки, прибыв в Ивовый двор, провела обыск, а также допросила население и невзирая на крайнюю напряжённость местных не обнаружила железных улик против дикарей. Впрочем, сына сибридского вождя, который видел Леони Монфор последним, она в поселении тоже не нашла.
Поиски продолжаются, а проконсул обещал кошель империалов каждому, кто владеет какой бы то ни было информацией о его дочери, и целый мешок золотых тому, кто найдёт Леони Монфор живой.

Двумя неделями позже, в Тито, было обнаружено тело сорокалетнего Дэйди Данна, горного дозорного, что отправлялся в Иларию по поручению Командора. Опознать убитого позволяли лишь дозорные одежды и подтверждённая информация из Анданы, так как само тело было изуродовано, на коже найдены вырезанные мистические знаки, а голова мужчины просто отсутствовала. Новость о ритуальном убийстве разлетелась по округе в считанные дни, а через неделю во всех крупных городах Мессиании опасливо судачили об озлобленных язычниках-дикарях, что мстили то ли за потревоженную Хозяйку Бен-Онагара, то ли за некуртуазный визит имперцев в сердце сибридских поселений, а где-то рассказывали небылицы о таинственном священном городе дикарей на юге материка, куда накануне якобы дотянулась любопытствующая рука Верана. Были и такие, что полагали убийство дозорного делом рук кабалистов.

Теории множились в устах простого люда, пока жители злополучного Тито не столкнулись с новой бедой. Одичавшие животные принесли в город чуму, которая в считанные дни расползлась по улицам, поражая всякого неосторожного прохожего, кого укусила бродячая собака или участливого родственника, что вознамерился ухаживать за приболевшим родичем. Резкая слабость и головокружение вкупе с головной болью, как первые симптомы, спустя сутки перерастали в сильнейшую лихорадку. Подавляющее число заразившихся умирали через день-два.
Местными властями по вышестоящему приказу была организована карантинная зона, и город оцеплен имперскими войсками и магическими барьерами. В ходе исследования полностью вымерших деревень, откуда, по предположениям, начала распространяться неведомая болезнь, выяснилось, что аборигенов чума не тронула. А те немногие дикари, что оказались заперты в стенах Тито, даже после тесного контакта с чумными не проявляли симптомов болезни, что в миг вызвало волну подозрений в адрес коренного населения материка.
Сами аборигены же сочли поражающий ньюлов недуг ничем иным, как божьей карой, проклятьем, рождённым самой землёй Доар-Далля, что в бессилии пытается вытравить губительное племя со своих владений.
А ещё некоторые увидели в этом знак.