Доска объявлений на рыночной площади Арколы не пестрела интересными предложениями. Парочка ленивых зевак терлась возле, то ли ожидая того, у кого получится удачно стащить кошель, то ли просто ненавязчиво выжидая чего-нибудь чуть более интересного, чем спор двух торговцев рыбой о том, чей сибас свежее и «еще минуту назад бороздил моря подле побережья». Мужчина выделялся на общем фоне рыночных торгашей, дородных матрон с корзинами, степенно совершающими покупки, оборванной шпаны и праздно шатающихся бездельников. Он был предельно собран, что легко угадывалось по несколько напряженной спине, за которой крепился меч, напрочь убивающий желание у кого бы то ни было связываться с его обладателем. Чуть прищурив глаза с вертикальными узкими зрачками – свидетелями яркого утреннего маерского солнца – он изучал записи на доске объявлений, отметая одно за другим. Он уже не был новичком, чтобы бросаться на каждое предложение о заработке, а потом тратить по несколько суток за одну никчемную монету, на которую и в приличном трактире не поешь вдоволь. Однако, одна запись все же привлекла внимание экзекутора. Он изучал ее дольше обычного, вчитываясь в слова, и несколько скептически всматриваясь в обещанную награду. Сумма была внушительной, и потому предложение выглядело еще выгоднее. Еще с полминуты посмотрев на объявление, и запомнив адрес, мужчина развернулся и двинулся прочь, в сторону «Трех гнедых», весьма неплохого трактира в пяти минутах ходьбы быстрым шагом от рыночной площади, где он давеча остановился в Арколе, и где оставил на постой коня.

Искомый дом располагался на возвышенности, возле самого морского берега, гладкие камни которого омывали теплые пенные волны. Солнечный свет заливал светлые стены особняка. С одной стороны он был похож на многие такие же в округе, но выделялся большей строгостью, четкостью линий, лишенный барочной безвкусицы, и в тоже время дающий издалека понять, что его владелец – достаточно богат, чтобы не пытаться приукрасить свои финансы золотистыми рюшами где ни попадя.

Но куда интереснее было то, что пока экзекутор неспеша позавтракал в трактире, пока не пытался загнать коня, чтобы побыстрее добраться к нужному месту, многие «коллеги по цеху», вероятно, бежали сюда со всех ног, спотыкаясь через шаг. Едва мужчина подошел к входной двери, как в него чуть ли не врезался незнакомец, ругаясь так, что даже у привыкших ко многому наемников, уши скручивались бы в трубочку. Арагонес поморщился, делая шаг в сторону, благодаря чему человек лишь задел его краем плеча. – Черт знает что о себе возомнили! Думают, если у них подвалы ломятся от империалов, можно так вести себя с честным людом? – вступать в диалог Давид не планировал, хотя незнакомец, видимо, решил, что он достаточно благодарный слушатель, а потому вцепился в ворот его рубахи, обдавая экзекутора смрадным дыханием, в котором легко угадывались нотки вчерашней дешевой попойки с терпким шлейфом больного желудка и кариозных полостей. – Ты вообще знаешь скольких тварей с порешил? – бешенно врашающиеся глаза буравили непроницаемо спокойное лицо Арагонеса, он лишь кратко покосился на меч, чтобы болтался на поясе разгневанного мужчины, прекрасно понимая, что таким и курицу-то не порешишь с первого раза, если только ты не любитель пилить тонкие кости. Не выдержав бессмысленного монолога, Давид просто отпихнул от себя приставучего незнакомца, за что получил уже в свой адрес порцию брани, правда мужчина ее особо не слушал, скрывшись за дверью, в спасительной тишине и прохладе особняка.

Ему воистину было интересно, отчего же за столько не пыльную работу, да еще и с высокой оплатой, не взялся никто из сонма тех, кто посетил этот дом солнечным утром. Впрочем, выяснить это он мог лишь узнав все из первых уст, и решив для себя, готов ли он взяться за работу. Потому, дождавшись приглашения, он переступил порог, оказавшись в средних размеров комнате на втором этаже особняка. В приоткрытые окна проникал легкий морской бриз с побережья, создавая необходимую прохладу, и заставляя втянуть ноздрями воздух с легкими вкрапления морской соли, столь знакомой и любимой каждому, кто вырос на маерском побережье.  – Я Давид из Пьелиды, - он спокойно посмотрел на молодую женщину, сидевшую в кресле, вполоборота к вошедшему. Откровенно говоря, экзекутор представлял себе, что будет иметь дело со средних лет мужчиной, а вовсе не с барышней, но сути это особо не меняло. – Вы успели отказать большому количеству моих коллег. Или они отказались сами? – он заинтересованно посмотрел прямо в глаза девушке.

Давид прямо смотрел на молодую женщину, также явно не спешащую оглашать суть поданного ею объявления. То, что она тоже была из Маеры, или даже из одного с ним городка, что и вовсе удивительно, не будило в экзекуторе каких-либо ностальгических чувств. Он и сам уже не помнил, когда в последний раз был в Пьелиде. И не был нисколько уверен в том, что хотел бы оказаться там снова. Слишком много времени прошло с того момента, как из родного дома он уехал в орден, и более к тому самому дому и не возвращался. Возможно, не имел желания видеть то, что стало с родительским домом. Возможно… просто экзекуция и последующее длительное обучение сумели отсечь ту часть жизни, что он провел дома, сделав ее какой-то чужой, будто бы одной из тех историй, что любят рассказывать за очередной кружкой хмельного в окрестной таверне.

- Я видел тех, кто приходил, - Арагонес кивнул, вовсе при этом не собираясь ударяться в долгие и пространные рассуждения о никчемности тех, кто позарился на большую оплату, а потому с раннего утра, когда еще вчерашнее пойло из крови не выветрилось, обивал пороги этого особняка, надеясь, что именно ему выпадет счастливый случай. Более того, и в этом мужчина был уверен на все сто процентов, подавляющее большинство рассчитывало на хоть какой-то задаток, и при получении оного их след бы простыл. У тех, кто был совсем глуп, тянулся бы этот след до ближайшего трактира или борделя (очередность заведений или их совмещение не так важны), для тех же, у кого в черепной коробке оставалось хоть что-то, способное думать, этот след тянулся бы, как минимум, до соседнего города или села. Ладно, хотя бы до предместий Арколы, на худой конец.

- Что раньше, что сейчас, - Давид не отводил взгляд, продолжая говорить размеренно и спокойно, - Каждый из нас берется за ту работу, которая согласуется с его совестью, - и даже в самые голодные и тяжелые времена, Арагонес предпочитал проделать путь в пару дней по разбитому тракту, утопая в дождях, грязи и холодных ветрах, впроголодь, но добраться до нужного селения, чтобы взять работу там, отправиться в леса ночью, и приволочь им тушу или голову чудища, получив за это несколько монет, нежели идти совершенно противоестественным для себя путем, нанимаясь в чью-либо охрану, или же практикуя кражи, грабежи и убийства.

- Вы же чародейка. Почему для Вас это проблема? – не хочется наследить. Или же владелец вещи будет магом посильнее ее. Вопрос и правда был интересный. Давид чуть нахмурился, то ли от яркого солнечного света, то ли от собственных размышлений. – Ну или почему просто не выкупите? Эта вещь стоит дороже двухсот империалов?